Читать интересную книгу И нас качают те же волны. Провинциальный детектив - Лидия Луковцева

Было ли это качество ее характера положительным или отрицательным, никто бы не взялся определить. С одной стороны, блудливый мужик, которому жена предъявляла неоспоримые доказательства измены («да тебя, козла, люди видели»), даже не мучился догадками, какие конкретно люди его видели. Пара – другая семей в результате этого всевиденья рассталась.

С другой стороны, не одна легкомысленная бабенка, проводив мужа в рейс или на вахту, мысленно представляла, как ее милый друг крадучись, на рассвете покидает двор, а в щели забора за этим сечет бдительная Катька Мокрова (хотя Катька, как все нормальные люди, обычно ночью спала). Прикинув последствия, означенная бабенка от свидания отказывалась, и отсутствующий супруг от рогов был спасен. Вот только в этих случаях подвиг, так сказать, оставался безымянным.

Так что Катю ни разу за многие ее годы не назвали хранительницей семейного очага, доброй феей, а сплетницей и стервой – много раз. Но переделывать себя – тяжкий труд, тем более, если у человека такое желание отсутствует. Ничего плохого в своем стремлении знать все про всех она не видела и считала делом чести быть первой среди равных.

С годами интуиция ее развилась чрезвычайно, и способность предсказать какое-либо событие в жизни какой-то семьи заранее, казалась мистической. В своем хобби Катерина Ивановна достигла необычайных высот профессионализма.

Убирая первый кабинет, мельком взглянула она в окно на еще малолюдную улицу и сделала стойку: на любимовской лавочке рядом с Федькой – ракетчиком сидел полицейский, а Зинушка подпирала плечом калитку. Женщина прикипела к окну, но тут за спиной ее раздался голосок Юлечки – хореографа, которая убедительно просила произвести уборку в каморке, где хранились танцевальные костюмы.

Добрые полчаса немножко гундосенькая Юлия Витальевна излагала Екатерине Ивановне свое видение процесса, а, главное, результата уборки. Пританцовывающая от нетерпения Ивановна клялась страшными клятвами сделать все сегодня же и именно так, как хотелось Юлии Витальевне («да уйдешь ты наконец? Такая молодая и такая зануда!»). Наконец, Юлечку унесло, но обернувшаяся к вожделенному окну наблюдательница никого уже не увидела: объекты скрылись.

Наполовину управившись со своими обязанностями и проводив танцоров, Катерина Ивановна сочла, что заслужила небольшой перерыв перед последним рывком. Краеведы ушли вместе с танцорами – у них в плане значилась пешеходная экскурсия в центр города, в Братский сад к Вечному огню.

Подтащив к окну банкетку, Ивановна сбегала в кружок «Юный патриот», ранее носивший куда менее пафосное название: кабинет начальной военной подготовки. Достала ключ от замка, что висел на шкафе с муляжами автоматов, гранат и прочей военной бутафории, а также «ружьями» – пятью старыми пневматическими винтовками – открыла шкаф и вытащила бинокль.

Ничего шибко криминального в ее поступке не было. Потайное место для ключа они с руководителем кружка искали вместе, поскольку хоть изредка протирать от пыли весь этот арсенал приходилось ей.

И все же, техничка таилась и прислушивалась к любым посторонним шумам. Если бы кто-то ненароком застал ее сейчас за этим невинным занятием, это стало бы жестоким ударом по самолюбию, поскольку отчасти раскрыло бы секрет ее осведомленности.

Бинокль был настоящий, армейский. Поудобнее устроившись на банкетке, Ивановна вперила взор в происходящее за окном. Пока что там ничего особенного не происходило: жизнь родной улицы текла вяло, было малолюдно и тихо.

В свои шестьдесят пять Катерина Ивановна слабостью зрения не страдала и прекрасно обходилась без очков, тем более, что читать книги не любила. Но иногда в жизни Заречной случались какие-то события, возникали некие коллизии, которые невооруженным взглядом отследить было невозможно. Из-за дальности ли расстояния, из-за большого ли количества участников, когда за всеми не уследишь, или, если участники стояли полуанфас.

Тогда без бинокля было просто не обойтись. С ним, хотя услышать что-то было все так же невозможно, увидеть можно было все до мельчайших деталей. Со временем Ивановна даже немножко читать по губам научилась. И мечтала, что доживет до того времени, когда в широкой продаже появятся слуховые бинокли. Тогда уж ни одна зараза не скажет ей с чувством превосходства: «Слышала звон, да не знаешь, где он!».

Правда, слышать подобное ей приходилось крайне редко. Как бы там ни было, а по части информированности – на Заречной равных ей нет. За это она и любила свою работу: за широкие окна с великолепным обзором, да за возможность использовать технические достижения, чтобы держать руку на пульсе бытия, при этом соблюдая инкогнито.

Опустив бинокль, Ивановна уже хотела идти заканчивать уборку, как увидела, что из калитки черновского дома вышел полицейский, который давеча сидел на лавочке со стариками Любимовыми. Натренированным движением вновь поднесла она бинокль к глазам: с Колькой прощался их участковый – сын ее бывшего одноклассника Халита Салимгареева.

– Так-так-так! – вибрирующим от предвкушения неких грядущих событий голосом сказала себе Екатерина Ивановна Мокрова. – И что бы это значило?!

Наблюдая в бинокль за шагающим вдоль улицы участковым, она пыталась определить причину его появления в их краях. Десяток версий вихрем возник у нее в голове, но с железной, поистине мужской, логикой, одну за другой Ивановна их отметала.

Колькин внучок что-то натворил?.. Но с чего бы участковому приходить к деду, а не к матери? Заловил Кольку Рыбнадзор за сетки-«телевизоры»?.. Ну, по такому поводу по домам тоже не ходят, платит неудачливый рыбак штраф или на месте, или в Сбербанке, и все дела. К самым злостным – и то, не участковый, а судебный пристав придет.

Может, донес кто, что Колек «краснухой», осетриной то есть, промышляет? Так он уже ею сто лет как не промышляет. Да и когда промышлял, масштабы у него были не те, чтобы сейчас огород городить.

Может, Галька на развод подала?.. Но опять же, при чем здесь участковый? Однако, долго он у Чернова сидел, это когда еще он от Любимовых ушел! Так… От Любимовых… А от них-то чего ему надо было?!!

Вдруг Ивановна сообразила, что Салимгареев-то к ним, в ЦДТ, направляется! Быстрой ланью метнулась она к шкафу, сунула бинокль на место. Успела и шкаф запереть, и ключ на место положить, и из кабинета выскочить.

К появлению участкового Катерина Ивановна была подготовлена, в отличие от Николая, но вид у нее, на всякий случай, был не менее удивленный: а при чем тут я?..

– А что это ты, Азамат, поздненько? Риммы Ивановны нет. Никак, кто из наших архаровцев чего-то натворил?

Когда участковый уже в третий раз изложил причину своего появления у зареченских аборигенов, у Ивановны непроизвольно вырвалось:

– Ну, получишь ты у меня крокус!

– Что? – не понял Азамат.

– Да нет, сынок, это ты не слушай. Это я себе: крокус полить забыла!

Салимгареев в который раз подивился извилистым тропинкам, по которым плутает женская логика.

Женщина, прикусив язык, все же стопроцентно была уверена, что для мужика что крокус, что кактус – все едино. А Зинушке это с рук не сойдет!

Сергей Бельцов своим таинственным отъездом, сам того не подозревая, нанес серьезный ущерб ее репутации.

Катерина Ивановна как всякий любящий землю человек еле могла дождаться весны, и, что называется, дорывалась до огородных работ, которые в артюховском южном климате в апреле уже шли вовсю. Результатом ее активности стал острый радикулит. Несколько дней, как раз накануне майских праздников, обклеенная перцовым пластырем и обмотанная шерстяным платком, лежала она бревном и тихонько поскуливала то ли от боли, то ли от вынужденной изоляции.

Естественно, этот временной пласт выпал из ее жизни. Когда в дальнейшем на вечерних посиделках изредка возникала тема странного отъезда Сергея Бельцова, Ивановна сидела – ни бэ, ни мэ, ни кукареку.

Всякий раз она воспринимала это как выпад в ее лично адрес. Строить догадки и выдвигать версии, ни на чем не основанные, как остальные-прочие, она считала для себя унизительным. Это занятие для сплетниц, не ее уровень.

Со временем тема возникала все реже, текущие животрепещущие события заслоняли прошедшие, и приободрившаяся баба Катя уже начинала надеяться, что этот черный этап ее жизни время сотрет в людской памяти. Нет же! Зинка не просто сыпанула соли на затянувшуюся рану, она продемонстрировала ее несостоятельность перед представителем закона, хоть бы и был этот представитель Азаматкой Салимгареевым, сыном ее одноклассника Халита!

Стараясь соблюсти лицо, Катерина Ивановна вынуждена была признаться участковому, что в данном конкретном случае она – пас. Расстались они во взаимном недовольстве: участковый был недоволен тем, что пошел по ложному следу и зря потерял время, а Ивановна горестно подытожила, что вся жизнь может быть прожита безупречно, но стоит один раз оступиться – и это перечеркнет заработанный многолетними трудами авторитет.